© dfb.de

Место рождения: Кольбермоор (Германия)
Дата рождения: 05.09.1951
Амплуа: Защитник, полузащитник

Клубы ЕСВ "Фрайлассинг" (1961-1970гг.) "Бавария" Мюнхен (1970-1974гг., 1979-1983гг.) "Айнтрахт" Брауншвейг (все Германия)(1977-1978гг.) "Реал" Мадрид (Испания)(1974-1977гг.)

Всего в D-1 провел 369 матчей, забил 103 гола, в том числе в бундеслиге провел 282 матча, забил 93 гола.

Титулы Чемпион Мира 1974г. Вице-чемпион мира 1982г. Чемпион Европы 1972г. Победитель Кубка Чемпионов 1974г. Финалист Кубка Чемпионов 1982г. Чемпион ФРГ 1972, 1973, 1974, 1980, 1981гг. Чемпион Испании 1975г. Обладатель Кубка ФРГ 1971, 1982гг. Обладатель Кубка Испании 1975г.

Лучший футболист ФРГ 1982г. В еврокубках провел 55 матчей, забил 15 голов. Сборная 1971-1982гг. Провел 48 матчей, забил 10 голов.

К 22 ГОДАМ ВЫИГРАЛ ВСЕ, ЧТО МОЖНО. Шевелюра, которую он отрастил в молодости - несусветных размеров, курчавая шапка с не менее внушительными баками - отдавала какой-то карикатурностью. Жаль, что Брайтнер не видел популярный в то время советский мультфильм про льва Бонифация. Он узнал бы в главном персонаже мультика самого себя. Правда, это касается лишь внешних данных. Добродушный характер Бонифация был полной противоположностью ершистой и склочной натуре Пауля.

Потом он перестал не только стричься, но и бриться, и в конце 70-х - начале 80-х со своей окладистой бородой сильно напоминал другого литературного героя - Робинзона Крузо. Тут сходство уже не ограничивалось внешностью: Брайтнеру не был чужд дух отшельничества.

Сейчас, когда Пауль едва-едва перешагнул порог пятидесятилетия, некогда буйный волосяной покров, окаймляющий его сильно состарившееся лицо, изрядно поувял и посеребрился. Но народная память сохранила его таким, каким он был в лучшие годы: один из самых популярных шлягеров, ныне распеваемых в Германии, называется "Der Afro von Paul Breitner" (глядя на этого "Бонифация", действительно кажется, что без африканской крови здесь не обошлось).

Детство Пауля было разделено примерно пополам между двумя соседними баварскими городками - Кольбермоором и Фрайлассингом. В первом он появился на свет и играл в футбол с 6-летнего возраста до 10-летнего, во втором - продолжил футбольное образование уже под началом своего отца, по профессии бухгалтера. Отец обучал его премудростям игры вплоть до перехода Пауля в "Баварию" в 1970 году.

Его переход из глухой провинции в звездный клуб не был таким внезапным и головокружительным, как это может показаться. Брайтнер достаточно долго находился на виду у селекционеров, с 17 лет представлял Германию на юношеском уровне (сыграл 16 матчей). Его напарником по юношеской сборной был Ули Хенесс, и их обоих Удо Латтек привел в "Баварию" летом 1970-го. Беккенбауэр, Мюллер и Майер только что вернулись из Мексики с бронзовым загаром и бронзовыми же медалями мирового чемпионата. Пару юниоров смело, с ходу ввели в основной состав к героям "мундиаля", и от этого компания стала еще сильнее.

"Бавария" составила костяк победной сборной Германии на Евро-72, и 20-летний Брайтнер, дебютировавший в ней годом ранее, был далеко не последним по важности элементом команды, равной которой по силе в истории немецкого футбола не было ни до - ни после.

Карьера Пауля разворачивалась, как в сказке: в 22 года он уже стал трехкратным чемпионом Германии, побеждал и в национальном Кубке, и в Кубке Чемпионов. А летом 1974-го к золотой медали чемпионата Европы добавил аналогичную мировую. Все, чего только можно было пожелать, припало к его ногам, когда ему было всего лишь 22.

На Чемпионате Мира-74 Брайтнер забил три мяча, хотя его позиция левого защитника меньше всего подходила для забивания голов. Его гол в ворота чилийцев, единственный в матче, стал подлинным шедевром - мощнейший удар с правой с 30 метров в самую "паутину". Если бы в те годы определялся лучший гол турнира, этот фантастический мяч, скорее всего, занял бы первое место.

ПРАВДОРУБ

С самых юных лет Брайтнер взял за правило шокировать публику своими высказываниями - прямыми и колкими. "То, что каждый из нас знает, но не решается произнести вслух, обязательно соскочит с языка Пауля," — сказал как-то один из его коллег.

Брайтнер увлекался литературой маоистского толка, его любимым чтивом в молодости была китайская коммунистическая газета "Пекин-Рундшау" на немецком языке. "Я восхищаюсь Мао, — говорил он. - Когда один человек выдает каждому из миллиарда своих сограждан по горсти риса в день и весь миллиард доволен, это не может не восхищать." После таких признаний к нему приклеились клички "Маоист" и "Красный Пауль". В 1973 году "Нью-Йорк Таймс" назвала его ни много - ни мало "символом альтернативной немецкой культуры".

"Красный Пауль" продолжал рубить "правду-матку". Журналисты гурьбой ходили за ним и записывали в блокноты его высказывания, к примеру, такие:

"Мы, игроки бундеслиги, гладиаторы нашего времени";

"Франц Беккенбауэр или даже я - всего лишь маленькие огоньки в беспросветной темени капиталистического общества";

"Торговля игроками, выплачивание за них трансферной стоимости - аморальна и противоречит основным правам человека и его сути";

"Пока я хорош, я могу позволить себе все";

"Бавария" — дрянная командишка. Здесь никто не умеет по-настоящему справлять праздники!"

Можно понять руководителей "Баварии": такого "правдоруба" терпеть долго было невозможно. Уже в 1973 году президент "Баварии" Вилли Нойдеккер порывался продать Пауля. "Еще немного - и у нас в команде воцарятся те же нравы, какие царят в институтских общежитиях," — говорил он.

"Маоист" продержался еще год, но потом неизбежное свершилось: он был продан за 1,4 миллиона марок в мадридский "Реал". На прощанье он показал "дрянной командишке", как нужно гулять, накрыв стол в мюнхенском ресторане "Четыре времени года". Приглашены были все, кроме Нойдеккера.

Без участия Брайтнера не обходился ни один конфликт, он охотно шел на обострения и был склонен примерять на себя образ мученика. Особенно показательно было его поведение во время конфликта игроков сборной с чиновниками немецкого футбольного союза по поводу премий за победу на Чемпионате Мира. Переговоры проходили на тренировочной базе в Маленте, посредником выступал "бундестренер" Хельмут Шен.

Стороны долго не могли договориться. Сначала чиновники предложили по 30 тысяч марок на каждого, потом подняли до 50 тысяч. Потом сказали: "Хорошо, наше последнее слово - 60 тысяч." Игроки продолжали упорствовать.

Вот что рассказывает Франц Беккенбауэр: "В какой-то момент Шен потерял терпение. После очередного разговора с чиновниками он выбежал из их кабинета и набросился на нас: "Я разочарован вами! Вы спортсмены или торгаши? Это дурной стиль поведения. И я знаю, кто вас заводит, - Пауль Брайтнер, этот зачинщик, этот маоист!" Тут раздался звонок. Это был шеф футбольного союза Нойбергер. Он сказал, что соглашается на 70 кусков. У нас возникла летучка: ударяем по рукам или пробуем поднять их до 75? Мнения разделились - 11 против 11. Как водится в таких случаях, решающий голос был за мной, как за капитаном. Используя всю силу своего авторитета, я стал склонять ребят к тому, чтобы согласиться с последним предложением Нойбергера. И добился своего.

Но на этом проблемы не закончились. Прибегает Герд Мюллер и сообщает: "А вы знаете, что Пауль собирается удрать? Он уже пакует чемоданы." Поднимаюсь в номер к Брайтнеру. Совершенно спокойным голосом Пауль говорит мне: "Ну вы же высказали свое мнение, вы же не дали мне поработать с человеком еще…" С этими словами он захлопывает крышку чемодана и цедит сквозь зубы: "В гробу я видал этот ваш футбол!"

Это только один эпизод, свидетельствующий об очень непростых отношениях в немецком лагере, спрятанных за великолепной игрой команды и фантастическими результатами. Не случайно сразу после победы на "мундиале" целая группа игроков отказалась впредь выступать за сборную. В их числе был и Пауль Брайтнер.

Мэр Фрайлассинга выступил с инициативой присвоить Брайтнеру титул почетного гражданина с вручением ему памятной золотой медали, но жители города, принимая во внимание не только его спортивные успехи, но и сложившуюся вокруг него скандальную репутацию, проголосовали против. Было проведено новое голосование, и оно тоже дало отрицательный результат. "Я не чувствую себя больше немцем и подавно не чувствую себя баварцем," — такую "фигу" показал Пауль в ответ жителям города, много лет бывшего для него родным.

"ЗОЛОТАЯ" БОРОДА

На Пиренеях ему жилось определенно лучше. После трех лет, проведенных там, он сказал: "В Испании я узнал, что можно, оказывается, к футболистам относиться по-человечески и с вниманием." Но "чисто спортивно" это трехлетие было так себе: "Реал", в котором Брайтнер выступал на пару с Гюнтером Нетцером, взял два внутренних чемпионских титула, но не ничего не выиграл в Европе.

Живя в Мадриде, он параллельно с футболом снимался в кино (фильм "Картофельный Фриц" с Харди Крюгером), изливал на страницах "Ди Вельт" свои впечатления о корриде и материально поддерживал каких-то забастовщиков (выделив им 25 тысяч марок).

В 1977 году Брайтнер вернулся в бундеслигу. Подавляющему большинству клубов он был не по зубам, но хозяин "Айнтрахта" (Брауншвайг) и владелец ликерной фабрики Гюнтер Маст, имевший болезненное пристрастие к роскоши, не поскупился отвалить за него "Реалу" не то два, не то три (никто точно не знал, сколько) миллиона марок.

В "Айнтрахте" Пауль впервые почувствовал себя в роли одинокой звезды на фоне посредственной команды. Его хвалили, но остальных ругали. Брайтнер досадовал, подгонял партнеров, но те реагировали вяло, а тренер Бранко Зебец к старости лет окончательно спился и, думая только о том, как напоить сидящего внутри себя "зеленого змия", потерял контроль над командой.

В этот момент президент "Баварии" Нойбергер выступил с неожиданными признаниями: "А ведь мы с Паулем не так уж плохо понимали друг друга!" Все понимали, что босс готов был закрыть глаза на былые раздоры, лишь бы вновь поставить на ноги хромавшую "Баварию", которая в сезоне-77/78 одно время стояла на вылет, но выкарабкалась на 12-е место.

"Баварии", которую покинул Беккенбауэр и вот-вот должны были оставить старые мэтры Мюллер и Майер, нужны были новые лидеры. Брайтнер, за которого мюнхенцы выплатили 1,85 миллиона марок, стал одним из них. Во второго вырос Карл-Хайнц Румменигге, звезда нового поколения. "Брайтнигге", как стали называть их связку, за год подняли клуб до 4-го места, а еще через год привели "Баварию" к ее первому за шесть лет титулу чемпиона. Отношения Пауля с руководством стали не в пример более лояльными, чем раньше. В знак этой лояльности Вилли Хоффманн, занявший в "Баварии" пост президента после Нойдеккера, подарил Брайтнеру золотую булавку, усыпанную бриллиантами.

БРАЙТНЕР ПОМОГ ЯШИНУ

После "мундиаля" 74 года Брайтнер поддался общей моде и заявил об уходе из сборной. Но быстро осознал, что его ценность как "футбольного товара" заметно снизилась. Он рассчитывал, что руководство начнет его уговаривать, но этого не последовало. Тогда он попросился сам. Его приняли, однако 11 октября 1975-го - в тот день немцы провели матч с греками в Дюссельдорфе - неожиданно последовал новый отказ.

В этот раз Пауль исчез из сборной почти на шесть долгих лет. Когда он заново расцвел в "Баварии", отовсюду стали раздаваться голоса: а почему он, мол, до сих пор не вернулся в сборную? Это было общее желание. И сам Брайтнер понимал, что в 29 лет у него остается единственный шанс еще раз показать себя на Чемпионате Мира. Ну и деньги, конечно, сыграли свою роль. Деньги он по-прежнему старался делать на всем что ни подвернется под руку. Хоть на бороде. Не зря он ее отращивал: она принесла ему 50 тысяч марок. Пауль согласился за такую сумму расстаться со своим атрибутом и отдать себя под нож фирме, решившей таким образом прорекламировать одеколон "после бритья".

Год 1981-й стал последним звездным годом Брайтнера. В опросе "Франс футбола" он занял второе место после… Румменигге. Немецкие журналисты, которые лучше понимали, чей вклад в игру "Баварии" и сборной более весом, расположили этих игроков в обратном порядке: лучшим стал Брайтнер.

Привлечение в сборную Брайтнера означало отказ от Бернда Шустера и отвод на второй план Феликса Магата. Эти три прекрасных игрока могли бы вместе составить идеальную среднюю линию. Но виной всему то, что у Брайтнера сложились непростые отношения как с тем, так и с другим. Потенциал сборной ФРГ ослабел и она была вчистую переиграна в финале ЧМ-82 итальянцами. "Брайтнигге" организовали гол престижа, когда счет уже был 0:3. Румменигге прострелил слева, Брайтнер в шпагате переправил мяч в сетку. Он стал третьим игроком в истории, забивавшим в двух финалах мировых чемпионатов, после бразильцев Пеле и Вава.

Десятого января 1983 года Брайтнер сделал свое последнее неожиданное заявление. Это было заявление о завершении карьеры. "Тринадцати лет в этом бизнесе с меня достаточно," — сказал он.

В июне 1983 года Пауль провел свой прощальный матч. Спустя шесть лет, когда Лев Яшин проводил в Москве свой юбилейный матч по случаю 60-летия, он не пожелал ему оказаться в той же неловкой ситуации и лично собрал и привез нескольких игроков - только так "сборная мира" и наскреблась.

Брайтнер работал некоторое время юношеским тренером, потом - техническим советником в австрийской "Виенне". Сейчас он живет в родном Кольбермооре с женой, сыном и двумя дочерьми (одна из которых - приемная). Он пишет для газеты "Bild" и ведет телерепортажи на одном из платных телеканалов.

В конце 70-х годов прошлого века приученный к успехам футбольный клуб "Бавария" представлял собой лишь клочки былой роскоши. Ниже повествуется о том, как команду возглавил Пауль Брайтнер и совместно с другими энтузиастами снова вывел мюнхенцев на первые места.

Бунтовщик по имени Брайтнер

Это произошло 24 марта 1979 года. Вильгельм Нойдеккер находился в "Актуальной спортивной студии" в темном костюме. Бывший строительный предприниматель все еще выступал в роли президента мюнхенской "Баварии", хотя уже им не был. За пять дней до этого Нойдеккер объявил о своем уходе. Это был уход с одной из наиболее освещенных сцен, имевшихся в Германии. Нойдеккер создал эту команду благодаря своей воле, но не захотел продолжать дальше. В Германии не было футбольной команды, которая бы за всю свою историю смогла бы близко сравниться с успехами "эры Нойдеккера".

17 лет он был во главе клуба – вот его баланс: четырежды чемпион Германии, четырежды обладатель Кубка Германии, один раз победитель Кубка обладателей кубков, трижды завоеван Кубок чемпионов, один раз команде достался Межконтинентальный кубок. Но сейчас время Нойдеккера кончилось, и он это осознавал. Он отправил на пенсию Беккенбауэра, он избавился от Мюллера. Ныне наступила его очередь. Человек вчерашнего дня, лучшие времена которого уже прошли. Человек, уже не шедший по дороге к успеху, а лишь мешавший. Отставка Нойдеккера была более чем своевременна, но, так как на кону стояло его тщеславие, подхлестнутое успехами "Баварии" в 60-х и 70-х годов и уязвленное ныне, он еще хотел и подбить счет.

Деспот, сместивший сам себя, искал виновных в своем несчастии. Целую неделю он молчал, но сейчас, в этот субботний вечер в "Актуальной спортивной студии" с беседе с Гарри Валерьеном наступил час мщения. Речь шла о раскрытии заговора: революции команды против своего верховного повелителя-президента. Скрытый испепеляющий гнев седовласого патриарха не оставлял сомнений в том, что, по мнению Нойдеккера, этим мятежом стоило заняться полиции. Но как раз потому, что в календаре был уже не 17-й век, а последняя треть 20-го, то и занимался этим делом комментатор Гарри Валерьен.

Нойдеккер комфортно сидел в телекресле, но выглядел он каким-то беспомощным, как будто он находился на улице и у него украли "Мерседес". "Я сказал своей жене – Матушка, я ухожу в отставку и больше не выставлю свою кандидатуру. Само собой, что я остаюсь членом правления и моя семья тоже. Моего внука я включил уже в день его рождения и выплатил взносы на шестьдесят лет вперед", мрачно пояснял Нойдеккер. Виновный в восстании против него, а в этом у Нойдеккера не было никакого сомнения, был Брайтнер – тот профессиональный футболист и революционер-любитель, которого он в 1974 году продал мадридскому "Реалу" в надежде, что снова встретится с ним уже как с явным противником-аутсайдером в играх за европейские кубки.

Этого Брайтнера он летом 1978 года снова взял в команду – но вопреки своему самому внутреннему убеждению. Вопреки своим оценкам, вопреки собственному инстинкту. Только ради "Баварии", которой после ухода из большого спорта Беккенбауэра и затухания Мюллера на поле нужен был новый атаман. Это было позднее принятие неизбежного. Тренер Деттмар Крамер уже давным-давно хотел забрать его назад в Мюнхен из мадридского "Реала", но до поры до времени Нойдеккеру успешно удавалось отбивать наскоки. Однако предрассудки Нойдеккера были сведены на нет, той величественной аурой, которая окружала Брайтнера. Последний возвратился в ФРГ в 1977 году и являлся личной шикарной игрушкой владельца пивоварен "Егермайстер" и президента клуба "Айнтрахт" Гюнтера Маста.

Один сезон Брайтнер поносился как сумасшедший, на поле, он ругался как ненормальный, забил десять голов, а, кроме этого, ему удалось, как будто это было закрепленное за ним в контракте право, пробивать каждый штрафной, подавать каждый угловой, вбрасывать каждый мяч. Но вот своих коллег по команде он не увлекал за собой, скорее просто действовал им на нервы. Браншвейгский "Айнтрахт" закончил сезон на 13-м месте, мюнхенская "Бавария" - на 12-м. Брайтнер сказал своим коллегам в заключение в раздевалке: "Я сделаю вам услугу и уйду". Он ушел, договорившись на сумму в 1,96 миллионов марок.

Человек, с которым он снова, как и в начале 70-х годов вместе жил в одной комнате в тренировочном лагере и при играх на выезде, Ули Хенесс, убедил производителя грузовиков из Ульма Магируса Дойца разместить далекую от спорта рекламу на футболках мюнхенцев. Полученные за сделку финансы в 600 000 марок баварцы инвестировали в трансфер Брайтнера как своего рода первый взнос. "Контракт состоялся через Ули Хенесса, который обеспечил спонсорский договор с Магирусом Дойцем, но при условии использовать этот трансфер лишь на мой переход", гордо утверждал Брайтнер позже. Это было только первое условие обоих друзей, за ними последовали другие. Они снова хотели войти в элиту.

На пути к вершине турнирной таблицы, а об этом они уже догадывались, рано или поздно им надо было захватить и первые места в иерархии клуба. Им нужна была власть не только в команде, но также и на тренерской скамье и в президиуме клуба. Но, конечно, их устремления не заходили столь далеко, чтобы они публично выставили претензию быть одновременно режиссерами на футбольном поле и руководителями клуба. Но свои претензии на руководство они и не скрывали. Особенно Брайтнер создавал впечатление, что он не вернется, чтобы его порицали как провинившегося школьника, в любом случае не постоянно. А тем более такой человек как Вильгельм Нойдеккер.

Уже в тренировочном лагере в начале сезона 1978/1979 годов он перешел в генеральное наступление против тренера Дьюлы Лоранта. Ему, космополиту футбола, все не нравилось – ни упражнения на поле, ни план питания, ни выбор жилища. Скромная гостиница "Латченек" в Миттенвальде с красными шторами, шерстяными одеялами и молотильными цепами над кроватью. Они тотчас же схлестнулись с Лорантом, Брайтнер сразу же все свободно и высказал перед микрофонами. "У Лоранта нет профессиональных задатков. Тренировочный лагерь находится под несчастливой звездой. Для тренера и меня этот сезон, собственно говоря, уже закончился".

И о своих коллегах-игроках у Брайтнера было не особо высокое мнение. "Я пришел в совершенно удрученную команду", сказал он позднее. "В команду, которая, в лучшем случае, была средненькой, потому что слишком много средних игроков числилось в списке на получение зарплаты. Я склочничал до тех пор, пока не вынужден был уйти тренер. Я четко сказал, что под руководством Лоранта не было возможности развернуться". О том, как все надо было делать, знал, по утверждению Брайтнера, лишь один человек, он сам. "Речь просто шла о том, чтобы команду последовательно вести на границе выносливости. Такие требования, как отправка тренера в отставку нельзя трубить, естественно, во весь голос. Это делается так: вы поддерживаете подобные требования своей игрой. Надо показывать игру, чтобы вообще обладать правом требовать, что-то в форме ультиматума".

А "Бавария" в 1978 году шла от одного провала к другому. После поражения 4:5 в домашнем матче на Кубок Немецкого футбольного союза от "Оснабрюка" 9 декабря клуб терпит поражение 1:7 в Дюссельдорфе. "Фиаско", буйствует Нойдеккер. 19 февраля 1979 года уходит в отставку Лорант, которого заменяет его помощник Пал Чернаи. Когда начался зимний перерыв, Брайтнер в своем намерении взять крепость под названием "Бавария" продвинулся вперед на пару метров в гору при ветре, дувшем в лицо, и мерзопакостной погоде. Все шло к тому, чтобы все превратить в свою игру. При этом его даже не смущало, что тем временем стал недоволен и Зепп Майер. Именно весельчак, душа компании этот вратарь, выходки которого в отношении президента долгое время ограничивались тем, что он на праздничных банкетах под столом завязывал Нойдеккеру шнурки ботинок. И вот этот Майер сейчас лаконично шипел: "Нойдеккер нашел шикарный рождественский подарок для нас. Каждый год новый тренер".

После зимней паузы особых изменений не произошло за исключением того, что команда стала играть еще хуже. Клуб проиграл в Дуисбурге 1:3, во Франкфуте 1:2. Единственное, что оставалось в "Баварии" все еще на высшем уровне, были зарплаты. Но сколько времени, возникал вопрос, президент этой команды сможет это еще позволять себе? Они не играли ни в каких международных турнирах, в кубковом турнире в Германии их вышибла команда из 2-й лиги, а сейчас их несло то вверх, то вниз, в этом году им не светило занять в турнирной таблице Бундеслиги такое место, которое давало бы им право принять участие в Кубке УЕФА.

"Все, кроме проигрыша первенства Германии, мы вряд ли можем себе позволить", подчеркнул Брайтнер в начале сезона. "Кое-что должно измениться, тут снова должны стоять кубки", поддакивал его друг Хенесс. Итоги, сейчас в середине сезона, звучали насмешкой этим пророчествам. "Бавария" казалась лишь группой бахвалов, которым надо было засовывать назад в глотку кичливые слова – от тура к туру. Затем наступило 10 марта 1979 года. Клуб проиграл новичку Бундеслиги "Арминии" из Билефельда дома, на олимпийском стадионе.

В раздевалке "Баварии" после этого унижения было так тихо как в запирающемся ящике швейцарского банка. Игроки смущенно возились со своими бутсами и другими предметами спортивной экипировки, когда президент Нойдеккер распахнул с шумом дверь. "Это позор", замычал патриарх, у которого не хватало слов, как уже истощились и средства для наказания. "Проиграть ноль четыре дома против такого новичка как "Билефельд". Из-за вас мне стыдно показываться перед людьми". Не последовало никакой реакции, лишь тишина. Позже и скоропалительные оправдания о том, что некоторые игроки предыдущей ночью неспокойно спали в "Зееотеле Леони" на Штарнбергском озере, потому что окна всех комнат выходили на озеро, где был жестокий шторм.

Кроме этого, в матче не играл Брайтнер, заводила, оставшийся дома с гриппом. Какой вздор – 0:4, шторм в люксовой гостинице, грипп. После того, как гнев остыл, Нойдеккера все больше и больше охватывало чувство, которое постоянно появляется, когда не срабатывают любые санкции и любые угрозы" чувство стыда. Этой команде не нужен новый тренер, ей нужен дрессировщик, по имени страх и пугало. Такой как Макс Меркель, не называемый во всей Бундеслиге иначе, чем "живодер". Меркель, циничный венец, разделывавший игроков под орех сначала на тренировке, разносивший их во время игры, и каждый раз затем после игры выставлявший их в воскресенье и понедельник к позорному столбу в СМИ. Вот Меркель и всплыл в воспаленном мозгу у Нойдеккера, но имя он пока никому не назвал.

Вместо этого последовали комментарии и извещения, позволявшие опасаться худшего. Сначала публичное снятие Чернаи. "Я достаточно разочаровался в Чернаи", заявил Нойдеккер, - потому что он почти не открывал рта. При такой игре бывшие наставники, как, например, Чик Цайковски, Бранко Зебеч, Удо Латтек и даже Деттмар Крамер так бы разнесли игроков, что они бы задымились". Другими словами: Чернаи был самым слабым тренером, находившимся на скамейке наставника "Баварии". Но Нойдеккер предоставил бежавшему в 1955 году из Венгрии любителю музыки еще последний шанс. А может быть, переговоры с Меркелем все еще затягивались. Возможно, Нойдеккер хотел еще немного помучить Чернаи. Во всяком случае, он поставил ему ультиматум: в следующих двух выездных играх, в Брауншвейге и Менхенгладбахе, команда должна взять минимум два очка. В ином случае он, Нойдеккер, возьмет другого тренера.

Пошло решительное столкновение. За день до игры в Брауншвейге Меркель дал первый залп. "Я у ног кладу плетку", сказал он и небрежно добавил, что смена тренера является для него ничем иным, как промежуточным этапом на его пути на юг Германии, в Мюнхен. "Я обязательно прохожу ежедневно мимо тренировочного центра "Баварии", и мне остается лишь въехать на Зебенер Штрассе". На следующее утро, в день игры, Чернаи выглядел так, как будто ему уже вынесли приговор. На встрече с командой в брауншвейгском отеле "Атриум" он пообещал суровый конец: "Мне больше не спасти своей головы, это я знаю. Но вы должны выиграть. Вы играете ради своего имиджа".

Но команда не позволила его выгнать. Они, по правде говоря, не были приверженцами тщеславного и спокойного венгра, но их непринятие Меркеля вдруг заставило их смотреть на Чернаи, как на меньшее зло. Прежде всего, дело шло о принципе. Игроки не хотели больше, чтобы ими распоряжался такой патриарх как Нойдеккер. Еще меньше они хотели приветствовать какого-то нового автократа каждое утро на тренировках. Шторм в люксовой гостинице, грипп и другие отговорки больше не пользовались спросом. Сейчас все было поставлено на карту, и поэтому команда вышла на поле в Брауншвейге в 15.30 в самом боевом настроении, несмотря на температуру 38,7 градусов у Зеппа Майера несмотря на потерю 10 кг веса из-за гриппа у Брайтнера несмотря на растяжение связок у Карла-Хайнца Румменигге, которое заставило его в предыдущую субботу покинуть поле.

Они сражались за каждый мяч и после финального свистка отпраздновали 0:0 как победу. Это было оно, первое очко, которое было им нужно, чтобы не допустить прихода Меркеля. "Мы бы как обычно, сделали перерыв", сказал Зепп Майер о себе и двух других пациентах. "Но мы играли лишь за Чернаи. Утром у меня температура была выше 39, но мне было не до нее. Я бы встал в ворота и с 42 градусами. Пауль бы скорее скончался, чем ушел с поля".

Затем при промежуточной посадке во Франкфурте команда узнала по телевидению, что Нойдеккер все же подписал Меркеля новым главным тренером. Бранко Облак, чувствительный полузащитник, которому уже пришлось выносить Меркеля полгода в "Шальке", вздохнул: "Боже мой, да они в "Баварии" совсем свихнулись. Да я прямо сейчас уеду назад в Югославию". Капитан Майер пробежал по всему аэропорту и собрал команду. Не хватало лишь Шварценбека, отправившегося на прогулку и "клеверной троицы": Клауса Аугенталера, Петера Груббера и Вили Райзингера, смотревших по платному ТВ передачу о соревнованиях из Иерусалима. Все остальные высказались за Чернаи, против Нойдеккера и Меркеля.

Майер отправился к столу ехавшего вместе с командой финансового директора Вальтера Фембека и сказал: "Герр Фембек, так не пойдет. Передайте президенту большой привет. Если Меркель в понедельник появится у нас, то команда не выйдет на тренировку, так как нам еще играть в Гладбахе. Так как мы договорились, что с двух матчей возьмем два очка, а одно у нас уже есть. И было договорено, что нового тренера не будет". Фембек отправился к телефону, позвонил Нойдеккеру. Последний передал, что команда должна сесть на самолет, а Майер затем должен явиться к нему, ночью, как только объявится дома.

Во время рейса "Люфтганзы" 969, на борту между Франкфуртом и Мюнхеном Майер заказал себе пива, затем взял щепотку нюхательного табака и сказал: "Если президент Нойдеккер считает, что мы школяры, то ошибается. Мы этого не допустим. Пусть Макс Меркель появится у нас в понедельник – но не тренером, пусть идет в сауну". Майер довел себя до бешенства: "Мы были все рады, что он выбрасывает этого козла Дьюлу Лоранта, а он приволакивает еще большего".

Но когда около 23 часов он набирал у себя дома в Анцинге номер телефона Нойдеккера в Бад Висзее", Майер был снова спокоен и вежлив. "Герр Нойдеккер, команда полна решимости не принимать Меркеля. Вы всю неделю объясняли мне и Паулю Брайтнеру в неоднократных переговорах, что тренер Пал Чернаи в любом случае останется на своем посту до собрания членов правления 2 апреля. Мы все высоко оцениваем его работу и просто не можем понять, почему вдруг к нам должен явиться Меркель, который вот уже много лет чернит "Баварию и ее игроков".

Нойдеккер был в шоке. Так с ним еще никогда не разговаривал ни один игрок. "Г-н Майер", заявил он по телефону, - когда Вы так говорите, то Вы являетесь для меня главой профсоюза, даже больше, анархистом". Майер сохранял спокойствие. "Герр Нойдеккер, я капитан команды, а они передали мне, что я Вам это должен сообщить. Явитесь в понедельник, и мы это обговорим. Если там появится Макс Меркель, то скажите этой сейчас мне, потому что тогда не придет никто. Итак, до понедельника". В понедельник в 9 часов утра команда в полном составе собралась в домике для собраний на Зебенер Штрассе. Игроки не хотели слышать нагоняев, но были готовы к переговорам.

Вместо этого все произошло быстро. В 9 часов пять минут Вильгельм Нойдеккель вошел в комнату. На нем был костюм "Пепита", лицо его было мрачно, и он промолвил три предложения. "С таким капитаном и этой командой я больше не могу работать дальше. Я желаю вам и вашим семьям всего хорошего. До свидания". В 17.35 финансовый директор Фембек распространил заявление, напечатанное на бумаге для писем баварского клуба. "Этот шаг был обусловлен известными разногласиями о задействовании футбольного тренера Макса Меркеля в качестве спортивно-технического консультанта. Команда, ведомая капитаном команды Зеппом Майером, высказалась против Макса Меркеля и таким образом и против моей персоны. Руководству клуба посредством этого связали руки, а я такого не намерен терпеть".

Так отставка стала официальной. В следующую субботу "Бавария" победила в Менхенгладбахе 7:1. Футболисты играли столь решительно и блестяще, что газета "Abendzeitung" выставила всем игрокам по единице (высший балл в Германии), впервые в истории своих оценок футбола. После игры клуб праздновал до поздней ночи в одной из потаенных комнат гостиницы "Жук". Игроки заказывали еду, хозяин разливал шампанское, на скрипке играли "парагвайцы". Зепп Майер поднял тост: "Я благодарю за солидарность со мной. Такое в нашей команде происходит впервые. Меня почти что списали, а вы этому помешали".

Тренер Пал Чернаи сиял, хотя обычно его лицо напоминало актера Бастера Китона. "Я сегодня доказал, что в профессиональном футболе мой стиль руководства может иметь успех. У нас царит демократия и сотрудничество с игроками". Это было началом новой эры. В конце сезона "Бавария" заняла четвертое место и завоевала право выступать в Кубке УЕФА. Проводила, против его желания, Зеппа Майера после тяжелой автомобильной аварии в июле 1979 года на пенсию и стала в следующем году чемпионом Германии. Команда победила, но триумф одержал Пауль Брайтнер. Он был теперь самым властным игроком немецкого футбола. Помимо этого, его друг Ули Хенесс 1 июля 1979 года стал менеджером клуба – в 27 лет он являлся самым молодым менеджером в истории Бундеслиги.