© dfb.de

Место рождения: Мюнхен (Германия)
Дата рождения: 11.09.1945
Рост: 180 см
Вес: 77 кг
Амплуа: Защитник, полузащитник

Сначала была пощёчина... 13-летнему Францу от игрока "Мюнхена 1860", так что он присоединился к "Баварии" и не прогадал. Тогда шёл 1958-ой год, и это стало началом незабываемой карьеры.

В течение более сорока лет, до сего дня, Беккенбауэр "баварствовал" - как никто иной. В 1965-ом он с клубом завоевали место в первой бундеслиге, по 4 раза стал чемпионом (1969, 1972-74гг.) и обладателем кубка (1966, 1967, 1969, 1971гг.), 3 раза завоевывал Кубок Чемпионов (1974-76гг.), однажды Кубок Кубков (1967г.), Межконтинентальный Кубок 1976г. Всё эти титулы в бытность футболистом "Баварии".

Титул Чемпиона Мира в 1974-ом стал "коронацией" "Кайзера". Его элегантность, внешняя лёгкость в обращении с мячом и гениальность принесли ему это прозвище. После 396 игр - проведенных в бундеслигие, он покинул "Баварию" в 1977-ом и продолжил карьеру в "Космосе Нью-Йорк", а закончил в "Гамбурге".

Тогда для многократного обладателя титула - немецкого "футболиста года" (1966, 1968, 1974, 1976гг.) началась новая карьера — сперва тренер сборной, с которой он выиграл Чемпионат Мира в 1990-м как тренер, и эта тропа вновь вернула его в "Баварию".

С 28-го декабря 1993-го по 30-е июня 1994-го и с 29-го апреля по 30-е июня 1996-го - Франц тренировал флагмана немецкого клубного футбола. Завоевал 2 титула: чемпионство 1994г. и Кубок УЕФА 1996г. В 1994-ом он, наконец, стал президентом "Баварии".

В этом качестве он внёс важный вклад в успехи команды. После преобразования клуба в АО стал с начала 2002-го председателем наблюдательного совета.

В ноябре 2009 года место Беккенбауэра занял Ули Хёнесс, а сам "Кайзер" Франц был выбран Почетным Президентом "Баварии".

Должность Беккенбауэр занимал не только в "Баварии", но и в DFB. Его выбрали вице-президентом в 1998-м, и под его руководством страна получила право принять ЧМ 2006.

Франц Беккенбауэр — яркая личность немецкого футбола. И если бы у "Кайзера" имелся памятник, место ему на Зэбенер Штрассе.

Для европейского футбола он такой же символ, как для южноамериканского - Пеле или Марадона. И в футбольных взаимоотношениях Старого и Нового Света разбирается как никто: в их развитии Кайзер Франц принимал непосредственное участие и как игрок, и как тренер, и как функционер. Кому, как не ему, порассуждать на эту тему?

Досье:

Выступал за команды "Бавария" Мюнхен (1958 - 1977), "Космос" Нью-Йорк, США (1977 - 1980, 1983), "Гамбург" (1980 - 1982).

В бундеслиге провел 424 матча, забил 44 гола. В еврокубках - 78 матчей, 6 голов.

Чемпион ФРГ - 1969, 1972, 1973, 1974, 1982 годов. Обладатель Кубка Германии - 1966, 1967, 1969, 1971. Чемпион США - 1977, 1978, 1980. Обладатель Кубка европейских чемпионов - 1974, 1975, 1976. Обладатель Кубка кубков - 1967. Обладатель Межконтинентального кубка - 1976.

За сборную ФРГ провел 103 матча, забил 14 голов. В 50 матчах - капитан сборной.

Чемпион мира-1974, финалист-1966, обладатель 3-го места - 1970. Чемпион Европы-1972, финалист-1976.

Обладатель "Золотого мяча" лучшего футболиста Европы - 1972, 1976.

В качестве главного тренера сборной Германии провел 66 матчей (34 победы, 19 ничьих, 13 поражений). Под его руководством сборная стала чемпионом мира-1990, финалистом-1986, полуфиналистом чемпионата Европы-1988, "Бавария" - чемпионом Германии-1994 и обладателем Кубка УЕФА-1996.

Председатель оргкомитета чемпионата мира 2006 года.

Воспоминания о рождественской жаре

Автобус ждал нас у стадиона с уже работающим мотором. Едва успела закончиться игра, как мы уже мчались в аэропорт. Перелет до Франкфурта, потом посадка, если не ошибаюсь, в Дакаре, оттуда - в Рио-де-Жанейро, следующая остановка - Сан-Паулу и, наконец, Буэнос-Айрес. В общей сложности - 26 часов. Помню, как мы садились в Буэнос-Айресе: самолет пробивался через грозу, все ходило ходуном, и кое-кто из игроков сидел, уткнувшись в бумажные пакеты...

И все это ради товарищеского матча с "Расингом" из Буэнос-Айреса, который двумя или тремя днями ранее отметил какую-то годовщину. Шестьдесят тысяч зрителей собралось посмотреть игру, в которой мы уступили - 2:3. Там все было непривычным: дело шло к Рождеству, а на дворе - разгар лета. Приятно было очутиться в середине зимы на другом конце света. А для меня, парня 22 лет от роду, это и вовсе было первое подобное путешествие, если не считать чемпионата мира в Англии, который состоялся за год до поездки в Аргентину. И я впервые воочию увидел, что такое футбол в Южной Америке. Для нас, молодых, это стало настоящим откровением.

Три года спустя мы вновь отправились в Южную Америку, играли во многих странах - Бразилии, Аргентине, Перу, Парагвае, Чили. Было это где-то в новогодние дни 1971-го, и начали мы турне с ничьей в Аргентине - 3:3, а потом провели шесть игр за две с половиной недели.

Но первый по-настоящему серьезный для меня матч против южноамериканцев состоялся только в 76-м, когда "Бавария" играла за Межконтинентальный кубок. В первый раз мы стали обладателями Кубка европейских чемпионов еще в 74-м, но тогда было решено с клубным чемпионом Южной Америки (аргентинским "Индепендьенте". - Прим. ред.) не играть. Год спустя, когда "Бавария" взяла Кубок чемпионов во второй раз, матчи за Межконтинентальный кубок состоялись. В конце ноября 76-го в Мюнхен приехал "Крузейру" из Белу-Оризонти. Играли на Олимпийском стадионе при температуре минус пятнадцать. Мы рассчитывали, что дома нам будет полегче, чем в ответной встрече. Так и получилось: нам было проще приспособиться к морозу, и "Бавария" выиграла - 2:0.

Когда четыре недели спустя мы прилетели в Бразилию, там погода была несколько иной: плюс сорок пять! Играешь словно в джунглях. Никогда не забуду, какой шум стоял все 90 минут на стадионе, где собралось 120 тысяч болельщиков. Но мы выстояли, сыграли вничью - 0:0 и выиграли Кубок. Тогда его обладатель считался своего рода чемпионом мира среди клубов, и в Бразилии, Аргентине и вообще в Южной Америке этот титул ценился гораздо больше, чем в Европе. Поэтому всякая встреча европейской команды, например, с "Индепендьенте" из Буэнос-Айреса превращалась в битву. И, думаю, было правильным решением разыгрывать Межконтинентальный кубок в одном поединке на нейтральном поле в Токио, где эти матчи проводятся уже четверть века.

Титулы - поровну

Межконтинентальный кубок, который теперь еще известен как Кубок "Тойоты", разыгрывался 42 раза, и титулы Европа и Южная Америка разделили практически поровну. Первый трофей достался мадридскому "Реалу" в 60-м, а последним обладателем Кубка стал аргентинский "Бока Хуниорс".

Любопытно, что и в других мировых состязаниях налицо равенство: в чемпионатах мира южноамериканские страны на троих выиграли девять золотых титулов (пять - Бразилия, по два - Аргентина и Уругвай), а европейские - на четверых восемь (Италия и Германия - по три, Англия и Франция - по одному).

Если говорить об игроках, то с тех пор как в 1988 году было учреждено звание лучшего футболиста мира, европейцы удостаивались его девять раз, а южноамериканцы - семь. Но для меня важнее не национальная принадлежность лауреатов, а то, что все они выступали за европейские клубы: не только бразильцы Ромарио, Ривалдо или Роналдо, но и Джордж Веа из Либерии. Рано или поздно практически все лучшие южноамериканские футболисты оказываются в европейских клубах.

Несколько месяцев назад я был в Бразилии, мы болтали с Карлосом Алберто, и он обратил мое внимание на то, что за последние несколько лет в этой стране появилось невероятное количество потрясающих молодых игроков. Об этом можно судить по заявкам клубов, стартовавших в нынешней Лиге чемпионов: в составах 32 команд обнаружится не меньше сорока бразильцев, знаменитых и не очень. У "Реала" есть Роналдо и Роберто Карлос, у действующего обладателя титула "Милана" - ветеран Кафу и блестящий молодой талант Кака, а в составе "Сельты" присутствует по пять футболистов из Бразилии и Аргентины.

30 000 километров в поисках талантов

Образец клуба, создавшего идеальную систему подготовки резервов, - "Ривер Плейт" из Буэнос-Айреса. В последнее время его пример начали перенимать некоторые африканские клубы. Сам видел это пару лет назад, когда "Бавария" ездила на товарищеский матч в Тунис. Там создали великолепную тренировочную базу с пятью или шестью полями, гостиницей отличного уровня, и свозят туда талантливых футболистов со всей Африки.

Точно так же делают в "Ривер Плейт". В прошлом году селекционеры клуба проехали в общей сложности 30 000 километров, просмотрели 25 000 юных футболистов - и все ради того, чтобы заключить контракты с восемью игроками. Эта восьмерка попала в число примерно 70 человек, которые живут в клубе и вверены заботам команды из полусотни тренеров, врачей и физиотерапевтов. У каждого - одна цель: попасть в элиту, откуда путь лежит в ведущие европейские клубы. Такой путь уже проделали Бонано и Савиола из "Барселоны", Солари из мадридского "Реала", Айяла и Аймар из "Валенсии", Альмейда из "Интера", Креспо из "Челси", Пласенте из "Байера", Д’Алессандро и Менсегес из "Вольфсбурга", Мартин Демикелис из моей родной "Баварии".

"Дедушкой" всех этих нынешних молодых звезд из "Ривер Плейт" был, конечно, некий Альфредо Ди Стефано - несомненно, лучший футболист мира 50 - 60-х годов, когда он привел мадридский "Реал" к пяти подряд Кубкам европейских чемпионов. Человек, прозванный Белокурой Стрелой, был первым из плеяды великих аргентинских футболистов, среди которых достаточно назвать еще только одного - Марадону. Совершенно очевидно, что эти выдающиеся южноамериканцы со своим уникальным стилем игры не только помогли клубам, за которые выступали, одержать множество побед, но и внесли неоценимый вклад в подъем авторитета европейского клубного футбола.

Если говорить о бразильском футболе, то для меня это синоним близкого к идеалу артистичного контроля мяча и творчества, сравнимого с волшебством. И у нас в Германии, и в других странах сегодня вздыхают по добрым старым временам дворового футбола, а в Бразилии по-прежнему гоняют мяч на пляжах Копакабаны. Там-то бразильцы и познают, что такое жизнь с мячом. Европейский футбол никогда не стал бы тем, чем стал, не будь бразильцев, которые всегда стремились пересечь Атлантику просто потому, что здесь им платят больше, чем дома.

Две страны против целого континента

Самые сильные и богатые клубы Европы в состоянии скупить все молодые таланты мира, но поиск они обычно начинают с Бразилии и Аргентины. В этих странах и футбольные структуры в больших городах - таких как Буэнос-Айрес, Рио, Сан-Паулу - примерно такие же, как в Лондоне или Мадриде. А вот где-нибудь в Лиме или большинстве других южноамериканских городов дело обстоит совсем иначе. Великие победы Уругвая, одержанные на чемпионатах мира 1930 и 1950 годов, давно стали историей, да и в Чили, скажем, нынешняя ситуация мало напоминает Европу.

Взгляните хотя бы на статистику последних чемпионатов мира. В 1970 году Уругвай дошел до полуфинала и уступил в матче за 3-е место Германии - 0:1, а Бразилия в финале блестяще обыграла Италию - 4:1. С тех пор лишь однажды Южная Америка была представлена в полуфинале мирового первенства двумя командами: в 1978 году Аргентина у себя дома стала чемпионом, а Бразилия заняла третье место.

В наше время в мире доминирует европейский футбол, а конкурировать с ним продолжают только Бразилия и Аргентина - и так будет и в дальнейшем. Потому что эти две страны сумели извлечь для себя выгоду из того, что их лучшие футболисты выступают в европейских клубах. В высших дивизионах Испании, Англии, Италии, Германии они шлифуют мастерство, постоянно играют с сильнейшими командами и набираются бесценного опыта. Отсюда и почти европейский стиль игры нынешних бразильцев, прежде всего их сборной, ставшей чемпионом мира в 2002 году. Поэтому столь противоречивой выглядит фигура их тренера Луиза Фелипе Сколари: его команда взяла на вооружение более прагматичный футбол - и выиграла мировой титул, но ее торсиде такой футбол не по вкусу. Бразильские болельщики хотят видеть свою сборную только в атаке и ждут от нее игры на вдохновении. Впрочем, что плохого в том, что нападающий, прежде чем забить гол, сначала пробросит мяч между ногами защитника? Именно в подобных финтах проявляется то чистое удовольствие, которое получают от игры бразильцы.

Аргентина, в свою очередь, и прежде играла в более европейский футбол - атлетичный, с упором на оборону и множеством единоборств.

Лимит ради здравого смысла

Словом, оба континента по-своему в выигрыше от обмена футбольными талантами и идеями. А теперь в этот процесс постепенно включается и Азия: в Европе уже играют футболисты оттуда, и чем дальше, тем их будет больше, поскольку это единственный путь для тех, кто питает амбиции международного уровня. Японцы, например, уже поняли, что не добьются прогресса, если будут играть только против команд Азии или Океании, и теперь японские футболисты пробуют силы в европейских клубах. От чего, конечно, проигрывают болельщики у них на родине - вместо того чтобы любоваться игрой своих кумиров каждую неделю, они лишь изредка видят их в международных матчах.

С другой стороны, если в национальных чемпионатах европейских стран будет выступать слишком мало местных футболистов, у Европы возникнет проблема - и прежде всего для сборных. Представьте себе, что на матч бундеслиги выходит команда без единого немецкого игрока. А ведь и нам в "Баварии" случается выпускать на поле состав, в котором немцев всего двое - Оливер Кан и Михаэль Баллак.

Поэтому я за здравый смысл, то есть за определенные ограничения. Я не говорю, что надо вернуться к старым правилам, по которым на поле могло выходить не больше двух-трех легионеров-неевропейцев. Но думаю, пятью или шестью игроками квоту иностранцев ограничить надо. Это пойдет на пользу всем, включая клубы Южной Америки или Африки: они перестанут быть исключительно поставщиками талантов в Европу. Экспорт игроков все равно останется для них важнейшим источником доходов, но при этом достаточное количество хороших футболистов будет играть дома, доставляя удовольствие болельщикам. А у тренеров европейских сборных появится больший выбор игроков, регулярно выходящих на поле за клубы.

Европу уже не догнать

Ничто, однако, уже не изменит того факта, что европейские клубы намного сильнее клубов других континентов. Не важно, что с точки зрения организации дела южноамериканские клубы на самом деле опередили европейские: они преобразовались в акционерные общества (в которых зачастую весь пакет находится в руках президента, как ныне в Италии) еще тогда, когда в европейском футболе многие понятия не имели о том, что это такое. С тех пор клубный футбол в Германии и по всей Европе ушел далеко вперед с точки зрения организации, зрелищности и, значит, финансовой рентабельности. Наглядный пример - доходы, которые приносит участие в Лиге чемпионов.

Но не будем забывать, что своей привлекательностью этот турнир во многом обязан выступающим в нем игрокам из Бразилии и Аргентины, которые обогащают европейский футбол - от Милана до Манчестера и от Мадрида до Мюнхена. Да, эти футболисты обходятся недешево, но ведь они привлекают зрителей на трибуны. При всем уважении к Зинедину Зидану или Дэвиду Бекхэму разве можно представить себе мадридский "Реал" без Роналдо или Роберто Карлоса?

Финансовая мощь и стабильность в Европе всегда будут определяющим фактором, какие экономические трудности мы ни переживали бы в тот или иной момент. По крайней мере в клубном футболе. Потому что, если говорить о футболе на уровне сборных, нам придется признать, что здесь дело обстоит несколько иначе: едва ли кому-то удастся потеснить на вершине бразильцев.

Завоеватель мира – футбольная легенда Франц Беккенбауэр.

Неизвестные страницы его жизни

У ног Франца Беккенбауэра лежит весь мир, по крайней мире, мир футбола. Критикует ли он тренера сборной Клинсманна или рекламирует чемпионат мира, все равно его слово имеет вес. Немецкий журнал "Шпигель" повествует, как обыкновенный футболист превратился в "Кайзера".

Дело происходило вечером, в апреле 1977 года, только что пробило шесть часов. Франц Беккенбауэр сидел в номере 185 гостиницы "Четыре времени года" в Мюнхене, но не один. Речь шла о финансах, а так как денег было достаточно много, говорили мало. Вместо этого, собеседники смотрели друг на друга. Это были Клив Той, президент нью-йоркского футбольного клуба "Космос", вместе со своим адвокатом и юрисконсультом Робертом Шванном и Франц Беккенбауэр. Они создавали команду. Напротив них сидел Вильгельм Нойдеккер, президент мюнхенской "Баварии". Он был один, но у него было преимущество. Ему принадлежал спортсмен, которого звали "Кайзер". Если его хотели перекупить другие, то надо было платить. "Два миллиона", промолвил Нойдеккер. "Миллион", сказал в ответ Той.

Пропасть между одним и двумя миллионами достаточно глубока, а точнее на один миллион. А так как у Франца Беккенбауэра не было никакого желания туда падать, то он занервничал. "Миллион". Хотя Нойдеккер и не говорил по-английски, но эту цифру адвоката Гн требовалось переводить. Он бросился в объяснения. О том как хорош Беккенбауэр и как жаль Америку. Он говорил о своей самой большой звезде, как будто хотел продать дом под ключ. Швану и его подопечному были перечислены все заслуги Беккенбауэра, 19 лет в клубе, ни одного пфеннига выкупных, но ведь "Кайзер" это мировая марка.

Нойдеккер явился с хозяйственной сметой и экономическими расчетами. Уж если и продавать самый большой капитал клуба, то надо и получить за него как можно больше наличными. По смете выходило 2,5 миллиона. Но для него, Нойдеккера, хватит и двух. За недополученные полмиллиона он даст отчет. Функционеры из "Космоса" перезвонили в Нью-Йорк. "1,4 миллиона". – "Два миллиона, иначе сделки не будет", выдавил из себя Нойдеккер. Он встал и вышел из номера. 24 часа спустя Шванн еще раз позвонил Нойдеккеру. Он снова хотел торговаться, в том же кругу, завтра утром, в субботу. "Мы можем обойтись и без переговоров. Два миллиона – это мое последнее слово", настаивал президент "Баварии".

В субботу новый телефонный звонок, снова Шванн, снова Нойдеккер не в духе. Оба знали друг друга почти 20 лет, и вот уже 15 лет почти ежедневно говорили по телефону. Первый раз всегда рано утром в семь звонил Шван. У него две подушки, подложенные под пояс, поднос с завтраком на коленях. Но теперь этой любви-ненависти пришел конец. Шванн был настроен забрать из клуба самого великого сына, которого этот клуб взрастил.

Но Нойдеккер был купцом. Он опустил цену еще на 250 000 марок. Сейчас он требовал 1,75 миллионов. Вот только американцы не уступали ни пфеннига. Они уперлись в 1,4 миллиона, и Беккенбауэр был в отчаянии. Позднее он скажет: "Мне оставалось лишь выбирать, уходить ли вообще из футбола или самому покрывать разницу между 1,4 миллионами американцев и 1,75 президента Нойдеккера. Я решил отдать "Баварии" 350 000 марок".

Как пастор на похоронах

21 мая в последней игре Беккенбауэра против "Мёнхенгладбаха" президент "Баварии" показал себя с щедрой стороны. Он передал своей уходящей звезде золотую почетную иглу клуба, украшенную брильянтами. 77 735 зрителей вяло хлопали, почти по протоколу, как будто шло открытие нового автобана. Настоящей любви не было никогда, но сейчас остыло и восхищение, ушли прочь зависть и насмешки. Беккенбауэр выполнял свою работу, в последний раз, а на 89-й минуте даже сделал и кое-что побольше. Он направляет мяч при счете 1:2 в пользу уже завоевавшего чемпионское звание "Гладбаха" в штрафную площадку соперника – удар и гол. 2:2.

Но примирение выглядит совсем по-другому. После финального свистка он не машет болельщикам рукой, не бежит круг почета. Он идет в раздевалку с поникшей головой. Его вновь приглашают на поле, он должен еще поздравить новых чемпионов с выигрышем первенства. Он выдерживает и это унижение, он хочет лишь уйти в раздевалку. Без духовой музыки, золотой почетной иглы и криков "Ура". От банкета в свою честь он отказался: "Если уже заплатил 350 000 марок, чтобы уйти из клуба, то сможешь профинансировать и ужин". Его тренер Деттмар Крамер был в черном свитере с белой рубашкой под ним. Благодаря присущей ему суровой мимике лица он был похож на пастора во время похорон. Ныне Крамер рассказывает: "То, что ушел Франц, было логикой развития событий".

Сомнения и определенная скука после выигрыша чемпионата мира по футболу в последнее время стали широко распространенными. Беккенбауэр был больше не уверен в себе. Он утверждал: "У меня нет таких прочных корней в Мюнхене, что я ежедневно должен видеть башни церквей или ездить туда-сюда по Грюнвальдер-штрассе". Он больше уже не был юнцом, для которого футбольный мяч это весь мир, а тренировочный костюм единственной одеждой, которую он никогда не снимает. Границы Мюнхена, Баварии, Германии стали для него слишком тесными. "Футболисты в начале 70-х годов постепенно приобретали статус, принадлежавший до этого лишь звездам из Голливуда. Но с большинством из них все еще можно было переговорить, пригласить на вечеринку. С Беккенбауэром этого уже не получалось. Он парил над событиями, как своего рода неприкасаемый", размышляет обозреватель, а позднее биограф Беккенбауэра Франц Йозеф Вагнер.

Парень из Гизинга ныне проживал на вилле из десяти комнат с бассейном для плавания, в районе Мюнхен-Грюнвальд. Той части города, где элита и нувориши выставляли свою роскошь как на витрине, даже если они утверждали, что здесь на юге Мюнхена, на высоком берегу реки Изар они, собственно говоря, искали уединения и покоя. Иногда сюда допускали репортера, который мог под увеличительным стеклом посмотреть на частную жизнь звезды. Журналисты раструбили, что либеро спал на круглой кровати сиреневого цвета, что жена называла его "Хази" или "Гиго", что в его рабочем кабинете стояла фотография Роберта Шванна в рамке и с посвящением, что он ездит на "Мерседесе 450 SEL" с объемом двигателя 6,9 литра, что он делает прическу в грюнвальдском салоне под названием "Локон", что ему пошили фрак синего цвета, в мастерской элитного портного из Вены Йозефа Тойшлера, которого друзья называют "Пеппино".

Франц тоже сейчас мог называть его "Пеппино", но для него это почти ничего не значило. Вероятно, после игр, поездок, самолетов, номеров гостиниц, автобусов, пресс-конференций он хотел умиротворения и покоя в те немногие часы, когда ему предоставлялся отдых. Но вокруг него в новобарочном мюнхенском хороводе разве не крутились фигуры покровителей – Роберта Шванна, Манфреда Кенлехнера, лекаря-самоучки, Рудольфа Хоудека, оптового торговца мясом, Франца Йозефф Штрауса, председателя ХСС? А разве его жена Бригитта, которая когда-то работала администратором в спортивной школе, и которой он в качестве маленького первого подарка преподнес плитку шоколада, не была обуреваема желанием утвердиться рядом с ним в качестве кайзерши?

В мюнхенской газете "Абендцайтунг" 4 января 1977 года была напечатана одна фотография. На ней запечатлены 4 человека в Каире – чета Беккенбауэров и пара новобрачных. Девушку в белой фате звать Джикан Садат, и она является дочкой президента Египта. Ей было 16 лет, и она выглядит как ребенок, переодетый своими подружками. Шутка, каприз истории, собственно говоря. Но Бригитта Беккенбауэр смотрит на эту 16-летнюю девушку с восхищением и пылкостью.

И как-то логично, что "Абендцайтунг" эту мелодию провинциального обожания разыгрывает и далее в подписи под фотографией. "Кайзер", говорится в ней, - как называют Беккенбауэра и в египетской прессе, приехал в Каир без загранпаспорта, но его впустили". Проходить через границы, чтобы вас не останавливали бытовые препоны – естественно, Бригитте очень хотелось, чтобы ее муж преодолел и остальные препятствия для пути наверх на начищенный паркет, где, как она предполагала, и был высший свет. Беккенбауэру пришлось учиться как молоденькой дебютантке: брать уроки музыки, зубрить английский, пройти танцевальных курс для освоения азов вальсирования, съездить в Байрет, чтобы посмотреть "Тристана".

Не обошлось и без смешных эпизодов в этих моментах. Представление "Тристана" он похвалил на том основании, что он "ни разу не посмотрел на часы. Время пролетело мгновенно. Только в третьем акте от долгого сидения у меня заболела спина". Театр в Байрете он сравнил со стадионом "Роте Эрде" в Дортмунде: "Снаружи не особенно красивый, но изнутри великолепно для игроков". И, если уже вы раз там побывали, разве опера не напоминала как-то футбол? Певец, констатировал Беккенбауэр, теряет за спектакль пять килограммов. "То же самое случается и у нас в тяжелых играх".

Само собой, что его фотографии перекочевали со спортивных страниц в разделы хроники. "Кайзер Франц стал львом салонов", написал король желтой прессы Михаэль Гретер. Великолепные развлечения были, например, на домашнем бале в "Байериш Хоф", на "празднике Пиччи", но и не надо, естественно, забывать "Хантерс Трайбъягд". "Он ужасно мил, если он чуточку выпьет", призналась Бригитта. Все это было жутко весело, но какое-то время. Вскоре, однако, звезда наша начинает жаловаться: "О Беккенбауре стало также очень важно узнать, спит ли он на животе или на спине".

Он не был уверен в том, стоит ли продолжать весь этот цирк. Его друг, образец, человек, заменивший ему отца Роберт Шванн, вот ему удается все. Разве его жизнь не является примером удачливых расчетов по прибылям и потерям, супер-баланс, когда всегда что-то остается при восхождении наверх? Разве он не сумел взять свою жизнь и кассу в железные тиски? Неужели он не может постоянно не выступать в роли оракула о том, что верно, а что нет? Франц Беккенбауэр не в состоянии найти ответы на эти вопросы. Счастье от удачной игры, красивого гола – но через пару часов оно проходит. Автограф за 5000 марок – слишком мало, шутка. "Бавария" переживала и лучшие времена, сейчас надо было напрягаться, чтобы занять даже место середнячка в турнирной таблице. "Мы были на пути вниз. Свою игру мы уже не могли показывать", сказал сам Франц Беккенбауэр.

Весной 1977 года прекратила свое воздействие и волшебная формула Еврокубка, с помощью которой команде в последние годы все еще удавалось держаться выше среднего уровня. Команда в четвертьфинале проиграла киевскому "Динамо". Два пропущенных мяча в последние семь минут игры на выезде, поставили финальную точку. Они были теперь обычной серенькой командой, как и многие другие. Как "Дуйсбург или брауншвейгский "Айнтрахт". Достаточно вспомнить о домашнем поражении от "Шальке 04" 0:7, выигрыше у "красно-белых" из Эссена 4:1 и ничью на родном поле с "Бохумом" 1:1. Дела шли не шатко, не валко, а в принципе совсем не шли.

В чем же заключалась идея Беккенбауэра? На тренировке, после 10 лет игры за клуб, при забеге на 100 метров упасть, как Франц Рот, чтобы тебя увезли с порванным ахиллесовым сухожилием, зная уже, что назад ты не вернешься? Работать на фирме "Адидас" продавцом спортивной обуви за 2000 марок в месяц? Пробиться в структуре чиновников и функционеров от футбола, в немецком футбольном союзе, на должность второго тренера национальной сборной с зарплатой 120 000 марок в год? Или опять надевать красную футболку, как будто не наступит утро, у тебя нет возраста, ничего не болит, не было травм и страха, и дальше шесть месяцев в году спать в двухместном номере с Гердом Мюллером, он справа, бомбардир слева, ожидая, что тот начнет храпеть и вставать в половине седьмого утра, в такую рань?

Может быть, все это и не было так уж плохо. Возможно, все и пошло бы: немного красной футболки, немного продажи спортивной обуви, немного бала в венской опере, немного боли в позвоночнике, немного гольфа и стояния у ограды сада и вздыхания, что хорошо было бы стать врачом. Но затем вдруг появляется налоговая служба, затем незнакомая женщина и, наконец, бульварная пресса.

В январе 1977 года охотники за налогами в финансовой службе Мюнхена подняли тревогу 1-й степени, хотя адвокат Беккенбауэра д-р Йозеф Хайндль заявил: "Миллион задолженности по налогам? Все это высосано из пальца. Франц уплатил все налоги: с зарплаты, с рекламы, все до последней пятипфенниговой монеты". Тем не менее, Францу пришлось продать свою виллу в Грюнвальде. Журнал "Квик" рассчитал: "Миллион марок задолженности по налогам – столько денег наличными почти ни у кого нет. Вот почему Беккенбауэр и продал свою десятикомнатную виллу в районе Грюнвальда за 1,6 миллионов марок, за которую первая выплата составила 600 000 марок, и все они ушли в налоговую службу".

Это было сродни тому, как вылить кислоты на трон "Кайзера". Но этим дело не ограничилось. 6 апреля газета "Вельт" сообщила в небольшой статье под названием "Заботы о Франце Беккенбауэре" о кризисе в "Баварии", попытках переманить его нью-йоркский "Космос" и намерении Беккенбауэра выступить на первенстве мира в Аргентине в 1978 году. Заключительные предложения были следующими: "К несчастью в этот момент и частная жизнь Беккенбауэра сопряжена с проблемами. Мюнхенец влюбился в местную фотографшу".

Это можно сравнить с тем, что вы полностью заливаете бензин в грузовик, а затем без водителя толкаете его вниз с горы – как раз на трон Беккенбауэра. На следующий день уже выходить "Абендцайтунг" с аршинным заголовком "Разводится ли Беккенбауэр? Влюблен в фотографшу из Мюнхена". Кайзер позже занес свои слова в протокол: на него вылили ведро с дерьмом, и он пережил самую нерадостную неделю в своей жизни". Надо было что-то предпринимать и быстро.

Уже в тот же день, как "Абендцайтунг" сообщила о его разводе, Беккебауэр отправился к Шванну. Последний смотрел по телевизору игры тех команд, которые обогнали в первенстве Германии "Баварию" - "Менхенгладбах" играл с киевлянами, а "Гамбург" с мадридцами. Франц взглянул на телевизор, но эти игры его совсем не интересовали. Он даже не захотел узнать счет. Он просто заявил Шванну: "Мы должны уехать в Нью-Йорк, и немедленно, лучше всего в пасху".

Шванн ринулся к телефону. Он разыскал президента "Космоса" Клайва Тоя в Лас-Вегасе. "No problem", ответил Той и пообещал забыть игорный город и приехать в Нью-Йорк. "Космос" организовал шикарную встречу, Беккенбауэра на вертолете доставили через Гудзон в штат Нью-Джерси. "Затем", описывает Франц, - под нами появился стадион "Космос": искусственные зеленые поля, красные трибуны. Возможно, это и был момент, когда я решился: Ты отважишься на это, ты будешь играть в футбол на этом чужом поле. Do it!"

Когда 24 мая 1977 года вскоре после 11 часов утра Франц Беккенбауэр прибыл в мюнхенский аэропорт "Рим", чтобы рейсом компании "Люфтганза" отправиться в свой новый клуб в Нью-Йорк, на нем были темные очки пилота и тренировочный свитер, не от "Адидаса", но зато такой пестрый, как будто "Кайзер" собрался выступать за "Джексон Файв". Он выглядел напряженным и поднял большой палец вверх, как будто приземлился на ракете. Тут начались эмоции. Его мать Антония стояла в зале ожидания рядом с отцом. В первый раз Беккенбауэр увидел, как его отец, которого он считал непробиваемым пессимистом, заплакал. Мать прямо сказала: "Прощай, Францль". У сына встал комок в горле, так он был тронут. По счастью, на нем были темные солнечные очки.

Незадолго до того, как Беккенбауэр прошел через воротца в самолет, он услышал громкий баварский голос, кричавший: "Привет, Франческо". Он обвернулся еще раз. В зале стояло человек двести, дюжина фотографов, но этот голос принадлежал человека, который добрых лет 15 стоял у него за спиной и стерег ворота "Баварии": Зеппу Майеру. "Франц, дурачок, пасуй сюда", "Беру, Франц, отдай Франц Зеппу", отдавалось у него в ушах.

Рядом с верзилой стоял еще один: Деттмар Крамер, в светлом пуловере. И снова комок подкатил к горлу. Они были единственными, кто пришел из команды. Либеро был растроган и стал подыскивать слова, но на ум ничего не приходило. Тогда он с трудом выдавил из себя спортивную шутку: "Ну, Зепп, не пропускает в новом сезоне столько голов". Череп Зеппа, казалось, был вырезан из дерева. Он ответил: "Конечно, не пропущу, тогда ты больше от меня не убежишь". И улыбка вновь появилась на лице Франца.

В Нью-Йорке Беккенбауэр поселился в аристократическом отеле "Сент Реджис" в номере 1105/1106, с "пристройкой", № 1104, для своего менеджера Шванна. На следующее утро бульварная "Daily News" сообщила о прибытии футболиста у себя на странице 92. Это было лишь первое отличие. Второе состояло в том, что днем на пресс-конференции перед лицом 200 корреспондентов он еще раз должен был подписать договор, в котором говорилось, что он за три года получит 6 миллионов долларов. Для этой цели в одном из конференц-залов гостиницы был установлен длинный стол. Чтобы каждый фотограф мог с удобством сфотографировать документ, на столе лежало три копии контракта. По концам стола и в середине. Футболисту пришлось сделать круг.

Третье отличие было у него внутри. Он пережил его за два часа до этого события, и оно называлось искусственным газоном. Это была его первая тренировка на стадионе "Джайнтс": изнуряющая жара, пустые трибуны. Помощник тренера Джулио Маццеи, в профессорском халате, показал спортсмену, который в "Баварии" был королем, гимнастические упражнения. Когда Беккенбауэр стал их выполнять, профессор со странным именем постоянно его распекал. Самая большая звезда в истории немецкого футбола чувствовал себя как новичок, "как тогда, когда почти 20 лет назад я впервые тренировался в школьной команде "Баварии". Беккенбауэру выдали специальные бутсы фирмы "Адидас", черные штуки с 144 утолщениями на каждой для амортизации твердости пластиковой травы. Когда он впервые коснулся мяча, он осознал, что его миссия в Америке будет слегка посложней, чем он предполагал. Он попытал подцепить мяч ногой, чтобы произвести свой любимый пас – длинный и высокий. Но его не получалось, Было впечатление, что он царапает наждачную бумагу. Пластиковые нити тормозили движение. Он попытался сделать пас по газону и опять смешно. "Пас по газону прокатывался с почти что неуменьшающейся скоростью. Это означало, что нельзя было давать пасы в свободное пространство. Они должны были делаться точно на человека".

Четвертым отличием должно было стать то, что парень из Гизинга в первый вечер смог впервые назвать Шванна Робертом. Шванн сам предложил ему перейти на "ты". "Белая птица", как его называли ранее из страха игроки "Баварии", сказал ему, что он более не является его начальником, а его другом. Незадолго до этого они вместе открыли счет в нью-йоркском филиале баварского банка. Туда каждые 14 дней должны были поступать перечисления из "Космоса".

На тренировке у Беккенбауэра создалось впечатление, что ему придется зарабатывать деньги нелегким трудом, что он не ожидал. Когда он впервые надел на себя белую футболку "Космоса" с номером 6 на спине, он пошутил, что этой цифрой заканчивается символический круг. "С №4 я начал мою карьеру, с №5 я отпраздновал все мои самые большие триумфы, а с №6 я теперь закончу свою футбольную карьеру". Это был юмор висельника, говорящего его голосом, но какой высоты была эта виселица он узнал лишь в своей первой игре за "Космос" против клуба "Тампа Бей Раудиз" во Флориде.

Когда он выходил из самолета, температура была 38 градусов с влажностью в 80%, а когда команда появилась на газоне, солнце шпарило вертикально на искусственный газон. Часы показывали час дня. Солдаты направляли дула винтовок в небо, девицы из группы поддержки крутили ногами в воздухе – вот вам и атмосфера: на треть – борьба гладиаторов, на треть – танец на столе, на треть – заутренняя молитва. Яркая пластиковая оперетта, смесь из троицы, появившейся лишь в Америке: насилия, секса и религии. Вот так воспринимали за океаном футбольный матч.

Человек, прошагавший в танце почти двадцать лет как надменный денди по стадионам старой Европы, чувствовал себя не в своей тарелке. "Динамик на стадионе объявлял: "Кайзер Франц", но у Беккенбауэра было впечатление, что представляли кого-то другого, но не его. Затем назвали бразильскую звезду нападения и коллегу по команде Пеле, а он широко раскинул руки и помчался как Иисус к массам. Это было невероятно. После свистка о начале матча громкая игра органа, сопровождающая все начала матчей у местной команды. Громко говорить на стадионе при каждом касании мяча мюнхенцем квакает его имя, а затем, когда он двигается с мячом на ворота "Раудиз", объясняет, что только вратарю разрешено касаться мяча рукой. Мир, вероятно, сошел с ума.

Казалось, что больше никакого сдерживания нет. Но большие экраны делали замешательство еще больше. Когда один из игроков кое-как отдавал пас другому, на экранах вспыхивало громадное солнце, а надпись еще и аплодировала "Sweet Pass" (классный пасс). Если игрок совершал фол, то на экране возникали качающийся указательный палец и слова "That’s a No NO" (Так не пойдет). А когда кто-то разбегался для выполнения свободного удара, то экран требовал "Do it!"(сделай это). При этом молот ударял по наковальне. "Космос" проиграл 2:4. Беккенбауэр никак не мог сориентироваться, был уставшим, измученным, разбитым. Но незадолго до конца он забил гол. "Несколько раз", признавался он позже, - в изнуряющей жаре Тампы я думал: сейчас ты упадешь в обморок, а затем встанешь и снова очутишься в Грюнвальде, в Мюнхене".

Но он не упал. Он три года пробыл в Нью-Йорке. Футбол был не особенно популярен в Америке. Но можно было в этой стране и многим восхищаться. Там были Вуди Алан и Бьорн Борг, Энди Уорхол и Ахмет Эртегюн, шеф "Атлантик Рекордс", была Лайза Минелли и Мик Джеггер, да еще многие. Во всяком случае, швейцар "Студии 54" через неделю после катастрофы в Тампе отодвинул шелковый шнур оцепления в сторону и сказал: "Франц, come in".